На обломках эльфийского мира...

Старушка-цветочница сердито смотрела по сторонам из под кустистых бровей, оглядывая прохожих и покачивая седой головой. Глаза ее были такими же безжизненными, как и небо, с самого утра затянутое серыми тучами, начисто лишенными других красок. Казалось, оно высасывает жизнь из города и вечно спорящей толпы не выспавшихся и сердитых прохожих, все будто умерло, стало таким пустым и чужим...серая кладка брусчатки на дороге, серый кирпич домов, похожих один на другой как две капли воды из грязной лужи, оставшиеся на ботинках рассеянного пешехода, спешившего на работу и тихо хмурившегося каким-то своим мыслям. Несколько человек вешали свеженапечатанный плакат на стенд и постоянно ругались между собой. Но тут на грязную брусчатку упали несколько капель, одна за другой, их становилась все больше, но вместе с дождем сквозь тучи проглянуло солнце, оно неловко расталкивало оклака, протискивая между ними свои тонкие и теплые лучи, отражаясь в каплях, на стенах домов начали свою легкомысленную пляску маленькие солнечные зайчики, но их было так много, что, казалось, сияет вся улица. На протянутую ладошку малыша, ловившего солнечные зайчики, упало несколько цветных капелек, ребенок поднял синие глазки наверх и увидел, что это капельки с плаката, дождик размыл еще не высохшую краску. Подул легкий ветерок, и краски, смешавшись с дождем и солнцем разлетелись по улице, будто кто-то взорвал хлопушку с конфетти. Люди останавливались и подставляли лица солнцу, они улыбались, встречаясь взглядами с друг другом; мальчик, до сего момента недоуменно глядевший на свою ладошку, улыбнулся и засмеялся, заражая своим звонким детским голоском взрослых, даже старая цветочница глядя на него улыбнулась, а на щеку ей прыгнул маленький теплый зайчик, и даже суровый мужчина в черном плаще, остановившись перед тяжелой железной дверью, улыбался, смотря, как капельки грязной воды на его ботинках окрашиваются всеми цветами радуги.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Кхе-Кхе-кхе...-с трудом прокашлялся старик и перевел затуманенный годами взгляд на камин. Он долго глядел на трещащие чуть сырые медленно разгорающиеся поленья, взгляд его остекленел и он мысленно
перенесся в далекие времена, когда он еще был молод и полон сил. В юности у него была одна мечта: он хотел увидеть Вечного Орла. Эту легенду он слышал много раз и даже сейчас, более полувека спустя он мог повторить ее слово в слово.
В далеких землях, на вершине горы, превосходящей своими размерами все людские представления о высоте, сидит Орел и смотрит немигающим взором куда-то вдаль. Пред его ним мелькают картины прошлого и настоящего, на его глазах сменяются века, тянутся тысчателетия, рождается и умирает время. Ему суждено увидеть будущее, ибо он Вечен.
Многие пытались найти эту гору и увидеть Вечного Орла, но эти храбрецы (или глупцы), уходили, так и не достигнув своей цели. Ведь их жизни всего лишь миг, по сравнению с Вечностью, дарованной Орлу. И старик, тогда еще мальчишка, не был исключением, ему как и многим хотелось увидеть Его, он потратил долгие годы на поиски, прошел леса и пустыни, терпел жару и холод, жажду, голод, болезни, искушения...все стерпел он, но не смог преодолеть лишь старость. Он поддался слабости тела, захотел покоя, и, как только он поддался этому желанию, ослаб его дух.
Оттого, он теперь сидит и глядит на огонь, и в обугливающихся поленьях ему видится блеск глаз Вечного Орла.
-Он все еще наблюдает за мной.- бормочет старик, и по щеке его сползает одинокая слеза.

-Быстрее, быстрей! Аргх… - конь еще одного наемника рухнул, захлебнувщись пеной изо рта. Его всадник перелетел через его, едва успев сгруппироваться, но даже после этого он мгновенно вскочил на ноги и продолжил бежать. Сердце бешено колотилось, в ушах шумело, а легкие готовы были разорваться, воздуха катастрофически не хватало, но каждая секунда промедления грозила мгновенной смертью.
Сзади слышался треск ломающихся веток и валящихся деревьев. Они умудрились нарваться на Рагаррот – чудовищ, питающихся исключительно сырой плотью, один их внешний вид внушал ужас и отвращение. Помните кентавров, смесь людей и коней, то рагаррот – адский крылатых торгов (существ похожих на троллей) и огромных пауков. Они передвигались на шести паучьих лапах, таких огромных и сильных, что ломали огромные деревья как щепки, вместо рук у них были две пары острых щупалец, покрытых ядовитыми шипами, крылья же, они использовали как щиты, они были покрыты плотным роговым слоем и чешуей, не менее прочной, чем чешую дракона, не представлялось возможным пробить их или вообще причинить вред этим существам. Единственным уязвимым местом на их теле была маленькая ямка, появлявшаяся между шестым и седьмым позвонками, когда они наклоняли шею.
Рагаррот завережали, отчего несколько птиц попадали с деревьев, воины, зажав уши, продолжали бежать, не разбирая дороги. Все спешились, перепуганные кони либо падали замертво, либо начинали буйствовать, и едва не затоптали нерадивых всадников, попавшихся на их пути. Кэллар оступился и упал, крик рагаррот становился все громче и выше, эльф пытался встать, но каждый раз падал снова, не находя в себе сил подняться, им начало овладевать безумие, он даже не понял как закричал. Кровь циркулировала в агонзирующем теле с огромной скоростью, в глазах мутилось, их застилала кровавая пелена. Один из орков рывком поставил его на ноги и пытался заставить бежать, но тот спотыкался и продолжал кричать от боли, затопившей все его тело, эльф давился кровавым кашлем, но все еще пытался бороться с этим наваждением, всцепившись мертвой хваткой в орка.
-Реллор, оставь! Ему уже не поможешь! – прокричал Берк. – Оставь!
Совсем близко рухнуло еще одно дерево, больше медлить было нельзя. Реллор размахнулся и отрубил Кэллору голову, он не мог позволить ему больше страдать. Пусть они не были друзьями, но он никому не желал такой смерти. За пару мгновений до того, как острие меча обрушилось на шею эльфа, тот поднял на орка затуманенные болью и безумием глаза, и тому показалось, что в них промелькнула искра благодарности.
Они старались бежать еще быстрее, Берк, Эрессарх и Ог’н’рык бежали среди последних, подгоняя отстающих, но было очевидно, что они еще не долго продержатся. Перед ними повалилось огромное старое дерево, отрезая от остальных. Помимо них троих там остались еще двое орков и гном. Они едва успели уклониться от обрушившихся на них веток, как над ними нависла тень двух здоровых рагаррот, Фимлах, потеряв голову от их крика и внушаемого ужаса, с безумным отчаянным воплем бросился на ближайшего монстра. Каким-то невероятным образом увернувшись от его щупалец, он что было силы ударил по сгибу передней лапы и попытался ухватиться за крыло, рагаррот уже сообразил, что произошло и перехватил, обвившись длинным шипастым щупальцем вокруг тела несчастного и в тоже время не забывал плеваться ядом в остальных воинов, те кружили по болоту, уворачиваясь от атак второго. Их товарищи отчаянно пытались пробраться к ним, но никак не могли перебраться через завалы, тем более, что болото, на котором происходило сражение оказалось отгорожено от остального леса ядовитой паутиной, с толстых серебряных нитей которой стекал яд.
Салли попытался применить заклинание-обманку, ускользнув от очередного удара щупалец, он наколдовал двух фантомов. Они должны были хоть ненадолго отвлечь рагаррот. Берк, заметив, что монстр отвлекся, обошел его сзади и, зацепившись за одно из крыльев, забрался ему на спину. Рагаррот взвыл и начал метаться, пытаясь сбросить наглеца, но Неонар крепко держась, пробирался к его шее. Он замахнулся щупальцами, в надежде хоть как-то добраться до него, но Ог’н’рык с диким ревом зашвырнул в него секирой погибшего орка, но промахнулся и попал монстру по голове, тот, оглушенный неожиданной атакой, принялся бить по всему, до чего мог дотянуться, он буквально разорвал фантомов. Тем временем, Салли уже успел набросить магические путы на другого рагаррота, в результате чего, тот налетел на собственные нити и теперь корчился в на земле. Яд прожигал его лапы и туловище, кости и кожа разъедались прямо на глазах, обнажая сухожилия и проникая еще глубже, воздух заполнили запахи гнили и тления, от которых начинало щипать в глазах и неприятно сжимались легкие, как будто протестную против такого надругательства над ними.
Взбешенный рагаррот совсем забыл про «оседлавшего» его эльфа, и Берк не замедлил этим воспользоваться. Он, упершись ногами в сильно выпирающую на лопатках чешую, ждал, когда представится возможность нанести удар. Салли видел это, но ничего не мог поделать, он пытался удержать защитные чары вокруг потерявшего сознание гнома и раненного орка. Но на помощь пришел
Ог’н’рык, рванул вперед и что было сил вцепился в лапу рагаррот. Тот, уже придя в себя после удара по голове, начал дрыгать лапами, пытаясь спихнуть, мешающую ему букашку, но не понимал почему не получается и наклонился, чтобы посмотреть. В ту же секунду Берк, издав звероподобный рык, всадил меч между позвонков, но ему пришлось навалиться всем весом и повиснуть на мече, чтобы тот вошел достаточно глубоко.
Рагаррот явно не ожидал такого подвоха, он и думать забыл про ничтожное недоразумение на спине. Повалившись на спину, чудовище начало кататься по земле, размахивая щупальцами, и разрывая паутину. Ее яд, попадая на него, разъедал его так же, как и другого рагаррот. Неонар же, еще во время падения попытался спрыгнуть с него, но его снело крылом и он вскользь задел паутину. Ог’н’рык и Таргот (очнувшийся гном) вовремя помогли ему сорвать тлеющую куртку, к счастью, яд не успел попасть на самого коммандора, но несколько довольно сильных ожогов он все же получил. Салли мельком глянул на него и, кивнув каким-то своим мыслям, вернулся к лечению раненого орка, второму, к сожалению уже нельзя было помочь. Он был проткнут шипами рагаррот и являл собой довольно отталкивающее зрелище. С его правой руки сошло почти все мясо, обнажив истлевшие под действием яда монстра кости, лица не было вообще, кое-где еще остались ошметки черной тлеющей кожи, но в основном был виден только череп. Крики на той стороне стихли и кто-то осторожно позвал:
-Коммандор, Ваше Величество, Фимлах вы живы? – Еще несколько воинов окликнули их по именам.
Про Салли ничто и не вспомнил.
-Вы не должны были оставаться! – гневно воскликнул Ог’н’рык. – Вы должны были идти в Вулхшад!
-Мы не могли оставить Вас. – возразил кто-то робко. Когда схлынула первая волна адреналина, они вспомнили, что говорят со своим королем.
-Надо как-то сдвинуть эти деревья, вокруг нам не обойти. – Прохрипел Берк, глядя на паутину.
-Я могу попробовать. – сказал Салли, заканчивая перевязывать орка и поднимаясь на ноги. –Отойдите все.
Эльф стоял смотря себе под ноги и что-то тихо бормотал. Щупальца убитых чудовищ зашевелились и Берк с Ог’н’рыком встали в защитные стойки, но атаки не последовало. Наемник направил руки в сторону преграды и щупалцы последовали в указанном направлении, они оплелись вокуг стволов и медленно стали поднимать их. Салли напрягся и чуть согнул колени, на его лбу выступил пот, а руки тряслись от напряжения, но ему все-таки удалось сдвинуть их. Выдохнув, он наконец, позволил себе расслабить уставшее тело, но мозг его напряженно работал. Кто бы что ни думал, а опыт выживания в подобных ситуациях у него был и сделал его немного параноиком, поэтому эльф прекрасно понимал, то, что произошло сейчас – только начало, им не дадут так просто добраться до Вулхшада. Но ничего не сказал, лишь молча наблюдал, как все снова входит в свое русло. Берк приказал похоронить погибшего орка как полагается. Воины вырыли яму в которую положили останки и соорудив нечто наподобие кургана стояли, погруженные в собственные мысли. Берк перевел взгляд с воинов на могилу и тихо, так никто не услышал, пробормотал:
-Хоть кого-то... Покойтесь с миром, сыны Меча и Лука.


от автора:это мой подарок на пятницу 13!

Развалины были единственным местом, куда свободно проникал солнечный свет, деревья здесь были реже и моложе (я по молодости упражнялся в применении магий огня и земли, вот и результат). Неонар упомянул, что на этом месте когда-то были поселения гремлинов, но это неверно, равно как и предположение, что уже многие столетия сюда никто не мог попасть. Дорога сюда вовсе не утеряна, просто все привыкли считать ее таковой. Знаете, как это бывает, добрая бабушка укладывает непоседливых внуков спать (предварительно закормив их всякими вкусностями собственного приготовления и убедившись, что больше впихнуть ничего не удастся) и рассказывает на ночь историю. Постепенно запас история уменьшается и бабушке приходится придумывать новые. Порасскажет она внучку о потерянных поселениях и деревнях, а тот и рад слушать, развесив уши. Потом внучек вырастет, расскажет такую же сказку своим внукам, те своим, так и появятся легенды. Однако, находятся среди непосед и такие, которые захотят проверить правда ли то, что им рассказывают. Один из них – ваш покорный слуга, много раз чуть не поплатившийся за свою любознательность и Крейшин знает сколько раз клявшийся никогда и никуда не совать свой нос, однако, надо признаться, нарушал я это обещание столько же, сколько и давал.

рискнете читать дальше? Ну да я отвлекся...Даже когда раса гремлинов процветала, а небо казалось золотым от паривших в вышине драконов, это место не отличалось живописностью и роскошью (гремлины вообще довольно скупы, наверно именно поэтому и возглавляют торговую Гильдию), тогда это было небольшое обелискообразное сооружение на возвышении, напоминавшем постамент, к которому с двух разных сторон вели две небольшие лестнички, поддерживаемые странного вида колоннами. Но время берет все-таки свое: оно сумело исправить недостатки и превратить убогое сооружение в приятные глазу, завораживающие руины. Неровная кладка камня покрылась мхом, рисунок, выбитый на обелиске, потемнел, вытесанные из камня ступени и колонны осели в землю, а неровные углы пообломались, придав им некоторую изящность и монументальность, свойственную древним сооружениям. Я огляделся по сторонам: ничто не изменилось, хотя прошло более 10 лет, я лазил здесь еще будучи младшим учеником. Вон и та колонна, с которой я свалился. В очередной раз поссорившись с Гильмором, старшим учеником мастера, я убежал в лес, чтобы доказать существование этого обелиска. Несколько дней я бродил кругами, злясь на всех и бубня себе под нос, что всем еще покажу, каково меня задирать. С горем пополам, распугав птиц (это я понял несколько позже, когда в деревню вернулись охотники, не подстрелившие ни одной пернатой твари) и доведя до потери хвоста пару больших ящериц (мне хотелось проверить, действительно ли они - хвосты, а не ящерицы - дергаются, если их отодрать), я добрался сюда. Нельзя сказать, что я был безумно рад своей находке, она воспринималась скорее, как должное (ведь я был уверен, что найду). Что бы сделал любой нормальный человек (ну хорошо, эльф, не придирайтесь к словам)? Он бы поспешил рассказать о своей находке и оставить второго спорщика с носом. Но нет, мои трижды проклятая любознательность и шкодливость мне этого не позволили. Я решил осмотреться на новом месте, как и полагается настоящему исследователю. Так что можно смело приписывать колонну, ту у которой не хватает куска капители, и обломок обелиска, валяющийся у его подножия, на мой счет.

Тут на глаза эльфу попалась веревка, точнее ее кусок, торчащий из - под ступеней. Откуда она здесь? Оглядевшись по сторонам, он, естественно, решил проверить. Однако, стоило ему потянуть за нее, как вдруг послышался скрип ступеней и щелчок какого-то механизма. Салли отчаянно попытался зацепиться за что-нибудь, но тщетно. Уже падая вниз, он в последний момент успел затормозить падения, использовав заклинание воздуха.
-Где я? - прохрипел он, потирая ушибленный локоть и оглядываясь по сторонам. Он стоял в пустом коридоре, по стенам которого стекала вода, и висели потухшие факелы. Свет, падавший сверху, отражался от мокрых стен, отчего они казались покрытыми слизью. Салли потер замерзшие ладони и поплотнее закутался в плащ, впрочем, это не слишком помогло.

Многолетняя, если не многовековая сырость подземелий не способствовала улучшению настроения ,было холодно, я чувствовал, как холодеют и синеют пальцы, мне очень хотелось зажечь хотя бы маленький огонек, но поостерегся: неизвестно, что могло скрываться в этих подземельях. «Захоронения». – промелькнуло у меня в голове, и мне очень захотелось узнать, так ли это. Где-то, на границе подсознания я знал, что прав, так же я понимал, что сейчас не время для подобных прогулок, и что мне надо вернуться к отряду, но я ничего не мог с собой поделать. Звук хлюпающей воды у меня под ногами эхом разносился по коридорам и смежным с ними залам, они все как один были похожи друг на друга, одинаково пустые и мертвые. Они были пропитаны смертью, я чувствовал ее присутствие в каждом камне, в каждом отраженном стенами шорохе, я как будто находился в одном большом склепе. Первый поворот завел меня в тупик, голая холодная стена и ничего больше, ни малейшего намека на то, что когда-то тут что-то было.- А вдруг не было? Вдруг это ловушка?

-Впусти... – послышался чей-то тихий робкий шепот, он прошел по стенам, и эхом донесся до самых отдаленных уголком подземелий. В этот же момент я почувствовал уже знакомое головокружение, но вместо видения, у меня возникло ощущение, что кто-то очень осторожно пытается проникнуть в мое подсознание, и сколько я ни пытался выставить барьер – мне это не удалось. Оно медленно пробиралось в мой мозг, распространялось по телу, опутывало нервы. Мне казалось, что все дальнейшие события я наблюдал как будто со стороны.

Вот он (или я) идет по коридору, сворачивает в третий зал и подходит к дальней стене и опускается на колени. Эльф положил одну руку на стену перед собой и, закрыв глаза, начал медленно читать заклинание. Я не знал этого языка, но слова сами слетали с моих (или уже не моих) губ. Он выглядел как в каком-то затянувшемся трансе, сидя на коленях, медленно раскачивался из стороны в сторону, от рук исходило голубоватое сияние, расползавшееся по залу: на полу и стенах начали проступать доселе невидимые символы, они сливались воедино, образуя сплошной замысловатый узор. Несколько плит поднялись над полом, открывая проход в нижние помещения, в нос Салли сразу ударил затхлый воздух, в котором чувствовался легкий, едва ощутимый запах ароматическим масел.

Когда я спустился вниз, ощущение контроля исчезло, и я позволил себе расслабиться. В отличие от верхних подземелий, там было тепло и сухо, но было очень душно, мне пришлось даже снять плащ, чтоб не задохнуться. Было очень темно, и я рискнул разжечь огонь. Маленький волшебный огонек с легкостью осветил зал. По сути, это даже залом назвать было трудно, помещение скорее напоминало маленькую усыпальницу. Посреди нее стояла гробница, на которой лежало старое ссохшееся, но странным образом не истлевшее тело.

Это был воин, в легком походном доспехе, волосы его были аккуратно уложены, причем две передние пряди отведены назад и связаны тонкой алой лентой. Но самое странное было не это. Обычно, когда хоронят воинов, с ними хоронят их меч, а руки складывают на груди, но у него не было меча. В руках он держал книгу в темно-зеленом бархатном переплеты, немного полинявшим от времени, золотые нитки поблекли и совершенно невозможно было разобрать ее название.
Меня охватило какое-то странное чувство, когда я попытался дотронуться до книги. Показалось, что я не должен этого делать, что если я прочу написанное в ней, то больше ничто не будет как раньше. С трудом заставив себя преодолеть охватившее меня волнение, я перевернул пожелтевшую страницу, я впервые видел выведенные на ней руны и письмена, но в тот момент, когда я уже отчаялся, что либо понять, у меня вновь появилось ощущение того, что кто-то пытается проникнуть в мое сознание. На это раз я не пытался сопротивляться и позволил невидимому помощнику (или врагу? Этого я еще не понял.) вести меня.

Боги пришли из тьмы вековой
И принесли свой огонь штормовой,
Солнца лучи чуть охладили,
Дикую землю чтоб не палили.

Люди убогие мира не знали,
Никчемные жизни во тьме прозябали,
Боги на глупость смотреть утомились,
В людям подобных они обратились.

Внешне – такие же мерзкие твари,
На эльфов и гномов похожими стали.
К оркам и ограм в орды набились,
К гремлинам в стаи еще напросились.

Но то было только внешнее сходство,
В расах тех крылось иное уродство:
Огонь, железо, грехи и пороки –
То были бесовства малые крохи.

Мудрым властителям знаний и времени,
Средь представителей этого племени
Все ж удалось отыскать Просветленных,
Кровью и тлением не оскверненных…


P.S. если у вас возникнут сомнения в адекватности автора по мере прочтения - ничего страшного, все так и было. автор писал с температурой и весь бред - результат проявления ярко-выраженного слабоумия, вызванного температурой)))
от автора: это главы первой части, после ее завершения они будут отредактированы и частично переписаны

День начинался точно так же, как и тысячи до него. Пронзительный звонок будильника традиционно завершился падением на многострадальную голову одного молодого человека, лет 25, развалившегося на огромной кровати, занимавшей большую часть комнаты. С трудом разлепив один глаз (вроде правый), безвольный мертвец (по крайней мере именно так он себя ощущал), лежащий на изящном гробу (поначалу показавшемся кроватью из-за простыни и одеяла), перевитом ржавыми проклятыми цепями, изящно и удобно закрывающими гроб, тяжко вздохнул. Поводив глазом, "труп" еще раз тяжело вздохнул и попытался разлепить второй глаз, впрочем, не особенно успешно...Убедившись в тщетности своих попыток, трупообразное создание свесило с гроба ногу и, докоснувшись пола, недовольно зашипело. Несмотря на все свои готические заморочки, "тело" явно не любило холодных полов. Пробубнив что-то про плату за отопление (оказывается полы были оснащены системой подогрева), он сполз с гробика ( даже у желе бы не вышло это так изящно) и, оперевшись на цепи, поднялся на ноги, взирая одним проснувшимся глазом на открывшийся ему вид. Хотя Вид - это мягко сказано... Перед лицом полупроснувшегося царил первозданный хаос. Вещи свисали с потолка, книги выстроились по полу как шашки домино, концентрическими кругами и странными спиралями, шатаясь от легкого ветерка, а что творилось с мебелью, было сложно пересказать обычными человеческими словами. Потерев левый глаз и философски пожав плечами, не проснувшееся тело устремилось в сторону ванной, ничуть не смущаясь цепочкой пепельных следов на полу...От комнаты до так называемой ванной было недалеко - она находилась буквально за первой дверью направо по коридору. Коридор являл собой такое же хаотически-неупорядоченное пространство, как и комната, но если в комнате можно было найти пути обхода (хотя по большому счету, ее полумертвому или полуживому (?) владельцу это не требовалось), то в коридоре шириной не больше метра, подобные препятствия оказывались несколько обременительными. Поэтому, по мере преодоления "трупаком" значительной части пути, погром за его спиной только увеличился. Когда он, наконец, с третьей попытки ввалился в ванную, на него откуда-то сверху (не важно откуда именно, там сам черт не разберет) свалились брюки, точнее одна брючина, так как вторая зацепилась за что-то, застрявшее между верхней частью двери и стеной, к которой она примыкала. Конечно, если бы кое-кому (не будем показывать пальцем) пришло в голову посмотреть наверх, то он бы увидел, что этот импровизированный крючок всего - навсего тапок, который щелкнет ему по носу на обратном пути. Но труп разглядывать тапки не пожелал и попытался добраться до раковины. Безнадежная затея - перед искомым предметом обстановки высились невероятные завалы непонятных вещей (возможно шампуней). Простонав, труп полез дальше и, отодвинув в сторонку капкан, раззявивший свою пасть в ванной, плюхнулся на его место, поворачивая кран с водой...Устроившись по-удобнее, он прикрыл правый (единственно открытый) глаз и, сложив руки на груди, блаженно выдохнул. Его ничуть не смущало, что он лежит в пижаме, и что из крана льется горячая вода, да такая, что на запотевшем стекле появилась намалеванная накануне (видимо в дремотном бреду) надпись (писал он пальцем по стеклу "666-66-99 позвонить по поводу контрабандной партии осиновых колов".По-блаженствовав в ванной три минуты, тело немного ожило и, похоже, начало воспринимать окружающий мир, с диким воплем выскочив из ванны и пижамы одновременно, после чего зависнув на привычной к этому люстре. Покачавшись, тело задрожало, открыло заспанные глаза и свалилось на бренную землю, погребя себя под вещами...После кратковременного затишья, куча на полу заелозила и завыла, и (как следствие) из нее высунулась рука, затем вторая, они сцепились с один замок и щелкнули пальцами. По щелчку из завала показалась голова, довольно бодро тряхнула растрепанными патлами, и комната во всем своем хаотическом великолепии и полусумраке предстала перед парой ярко голубых, по - лисьи хитрых и шкодливых глаз. Которые тут же закрылись от нестерпимо яркого света - банка с светлячками, пойманными накануне и завалявшаяся в ворохе одежды, почувствовала рядом своего мучителя и выдала достойный ответ. С тяжким хрипом хитроглазый сполз на пол и, зажмурившись, набросил на опасный предмет нечто тяжелое, на ощупь напоминающее плащ... Из феникса...На этот раз, выйти из образа Трупака оказалось намного легче (возможно подействовала Ванна) Поднявшись и выкинув невесть как оказавшийся в кармане носок, он поплелся на самый травмоопасный обьект -кухню (ой не стоило этого делать). Вообще, кухня- самое загадочное и мистическое место во всей квартире: мало того, что здесь постоянно что-то пропадает, разбивается и горит, любой чайник, хорошо проявивший себя на прежнем месте службы, не имевший нареканий и вообще, ведший себя как и полагается нормальному, воспитанному, собранному человеком чайнику, начинает выкидывать такие фортеля, что ты начинаешь сомневаться в его прямом назначении. Но на сей раз источником неприятностей стал отнюдь не чайник, тихо кремирующийся в духовке, а тостер... Сам по себе тостер был обычным (хотя и вредным) устройством, но, вдобавок к этому - в него изредка вселялись демоны. Как ни странно - исключительно воинственные и кровожадные...
Зайдя на кухню, "недотруп" похромал к холодильнику, как вдруг во мраке (свет он разумеется забыл включить) зажглись два злобных алых глаза и раздался непередваемый скрежетохрип "Мяско приш-шло!!!".Тело, зашедшее на кухню лишь тяжело вздохнуло - убить наглую демоническую штуковину, остервенело размахивающую шнуром с коротящей алым вилкой на конце, было нереально в принципе, а к холодильнику все же хотелось... Все бы ничего, если бы он просто размахивал шнуром, не впервой, приловчились, он выдумал новую штуку. Вспомним, что он не просто вместилище для демонят, а самый настоящий тостер, он начал плеваться в офигевшего и чуть подожившего трупака тостами! Но не тут-то было. Поофигевав пару секунд и с минутку постояв в ступоре (так, для приличия), "трупак" довольно живо для своего состояния сообразил, что вышеупомянутый тостер просто-напросто исполняет свои прямые обязанности, пусть и несколько необычным образом. Он (трупак, а не тостер) начал ловить выплевываемые куски подгорелого (уж больно остервенело взялась за работу электроника) хлеба, он блокировал ими выпады вилки и, продолжая в том же духе, добрался до ключевого пункта, а говоря простым человеческим языком - холодильника... Тут вокруг его горла затянулся шнур и пришлось отдирать проклятый пластик от шеи... Но и на этом тостер, скачивающий ускользающую победу, не успокоился... Дождавшись, пока "труп" наклонится, он подтянул себя на шнуре и, свалив тело на пол немалым весом, вдоволь попрыгал. Труп хрипел и отбивался, после чего засунул горелый хлебец, зажатый в руке, обратно в проклятый агрегат. Тот подавился, закашлялся и скалился на пол, после чего мрачно проглотил тост и, рыкнув, уполз от распростертого тела на свое прежнее место. Холодильник остался неприступен... Сев на полу и обиженно скрестив руки на груди, трупак начал обдумывать план коварной мести. Но его мысли то и дело перебивал голодный желудок, поворчав на плохое воспитание оного (*от автора: можно подумать желудок воспитать можно...)))*), некогда живое существо решило действовать иначе. Оно залезло на стол, взяло графин с водой и потянулось к ручке холодильника (благо он был недалеко). Как только его пальцы коснулись холодного металла, тостер ожил и, подняв шнур трубой, пыхнул дымом от подгоревших остатков тоста и кинулся на нарушителя кухонного спокойствия. И тут-то он сумел вылить на наглую машину весь кувшин... Проблема была в одном - ввиду своего состояния "труп" напрочь забыл, в который раз он пытался это сделать... Тостер зашипел, встряхнулся - и начал как утюг плеваться паром на чудом сбежавшего "хозяина". После чего проводил его мрачным видом алых глаз.
Впрочем, нет худа без добра – прыгая от тостера, тело впечаталось в кухонный буфет... Дверца которого как нарочно открылась в самый неподходящий момент. И теперь, сползая по стеклу, весь обсыпанный выпавшим из буфета сахаром и с сахарницей вмести головного убора, трупак обдумывал свою печальную судьбу, мысленно проклиная тот день, когда связался с этими детищами трижды проклятого прогресса. Отплевываясь и отфыркиваясь, он оглядел кухню в надежде найти что-нибудь, что помогло бы ему преодолеть эту высокотехничную, хамоватую и надоедливую преграду. Его длительным размышлениям, носившим исключительно ударно-дробительно-убивательный характер, помешала сахарница, которая, не пожелав удовольствоваться затылком, сползла ему на нос. Оставшийся в ней сахар, еще не ассимилировавшийся с волосами, тонкой струйкой посыпался в нос. Попытка стряхивания надоедливой посуды путем потрясания головой, привела лишь к тому, что сахар посыпался оживленней. Чертыхнувшись ртом, тоже немедленно заполучившем порцию белой гадости, труп попытался философски вздохнуть. Как выяснилось, кое-что человеческое в нем еще сохранилось, так как он закашлялся, втянул носом сахарную пыль - и оглушительно чихнул. Так как чихал он в сахарницу, чих в первую очередь ударил по его ушам. Впрочем, сахарница также была побеждена могучим потоком воздуха и, сорвавшись с головы, полетела по изящной баллистической траектории, которую некому было оценить, прямо в тостер.
Демон опешил и не соеринтировался вовремя. За что и пострадал. Сахарница была утрачена, но, судя по искрам, тостер жестоко закоротило и демону приходилось несладко...

Уже долгие годы я прихожу сюда, на эти скалы, и каждый раз, сидя и глядя вдаль на неровную водную поверхность, гадаю, сколько еще у меня осталось времени. Уже вечер, но море на редкость спокойно. Солнце здесь садится быстро, ты даже не сразу заметишь, что стало совсем темно. Прикрыл я как-то глаза на пару секунд – было еще светло, ветер трепал непослушные пряди, а когда открыл – уже стемнело, и только мой новый друг – непоседа-ветер – все так же играл моими волосами. Он, как и я, не заметил, что солнце давно скрылось за горизонтом, а на нас укоризненно смотрит своим немигающим серебряным глазом луна. Вы, наверное, представили отвесный утес над морем, когда я упомянул скалы, и огромные волны с белыми барашками на гребнях, бьющиеся о них. Но нет, это просто груда наваленных друг на друга камней, часть их покрыта песком и заросла скользкими водорослями, другая часть, изрытая крабами и лежащая чуть выше – сухая, камни белые и с них постоянно сыпется мелкая крошка.

читать дальше-Ничего особенного и сказочного, скажет невнимательный путешественник, проходящий мимо на своем корабле. Он, стоящий на палубе с подзорной трубой никогда не сможет увидеть и понять то, что вижу я. Я знаю это и не могу сдержать невольную улыбку. Чему я улыбаюсь? Собственным мыслям, морякам на бриге вдалеке, спрятавшемуся солнцу, робким ли волнам или дерзкому ветру? Я не знаю, я просто улыбаюсь. Вы назовете меня легкомысленным, скажете, что я зря трачу время и найдете еще множество вещей, в которых можно меня упрекнуть. Но не судите слишком строго, разве можно серчать на того, кто просто счастлив, пусть всего пару минут, даже секунд, но счастлив.




Я снова на камнях, и вновь я не один. Со мной мой лучший друг – ветер и верные спутницы – волны. Передо мной открытое море и ни единого кораблика, ни захудалой шлюпки, ни даже лодки бедного рыбачка под изодранным парусом. Когда-то здесь разыгрывались целые трагедии, а опытные моряки качали седыми головами и закуривали трубку, когда зеленая молодежь, особенно юнги и молодые мичманы, начинали расспрашивать их об этих местах. Я слышал одну из таких историй, ее рассказывал пожилой матрос, сидя на баке глубокой ночью. А молоденький мичман – мальчишка, лишь месяц как выпустившийся из училища – слушал его раскрыв рот. А старик все говорил:
Когда – то, когда я еще был мальчишкой вроде тебя, юнгой помнится ходил на «Летящем», довелось мне бывать у этих мест. Спасались мы тогда от испанца, красавец-корабль! Ты не подумай, мы не струсили, но уж больно долго пробыли в море: все днище «Летящего» заросло ракушками и планктоном, паруса перештопывали по многу раз, да и пороху было – кот наплакал. Капитан наш, отважный человек, сражавшийся под началом адмирала Хока, и тот понимал, что не одолеть нам проклятого испанца. – моряк замолчал, смотря куда-то вдаль, и выпустил пару дымных колец.
-Ну а дальше что? Расскажи! – теребил мальчишка, его воображение уже рисовало ему морские сражения, как наяву он слышал залпы орудий и крики матросов.
-А дальше… Начали мы было улепетывать, но быстро поняли, что не тягаться нам с ним. Он неизменно нагонял нас, через час, самое большое - через два, он бы шел с нами борт о борт, абордаж был неизбежен. Раз гибель неизбежна, то сражаться мы решили на наших условиях. Капитан велел поставить оставшиеся бочки пороха посреди трюма и связать их вместе, а потом насыпать пороховую дорожку, ведущую к этой связке. Наша задача была – заманить как можно больше испанцев на свой корабль и взорвать его. Мы уже было распрощались с жизнью, но вдруг смотровой как закричит:
-Смотрите! Смотрите! - он указывал на вражеский галеон. – Там, у бушприта, это Морской Дьявол!
Мы все кинулись на верхнюю палубу – старик забыл про трубку, он как будто мысленно вернулся в то время, глаза старика блестели так, как должно быть блестели глаза того юнги 50 лет назад. – и посмотрели в указанном направлении. Неожиданно на нас налетел сильный ветер, море разбушевалось, корабли мотало словно щепки, палубу заливали волны, а мачты и такелаж скрипели так, будто это стонал сам корабль. Но все прекратилось так же стремительно, как и началось. А испанец… - старик вновь замолчал.
-Что, что испанец?
-Его не было. Галеон исчез, исчез, как будто его и не было. А на камнях куски мачт и обрывки парусов.
-Но ведь не может корабль разбиться в момент. И куда пропала команда. – спросил мичман с сомнением в голосе.
-Не знаю, но корабль пропал вместе с экипажем. – ответил тот и устремил свой задумчивый, отягощенный годами опыта взгляд вдаль, он не слышал или не хотел слышать вопросов, которыми его забросал неугомонный мальчишка. Старик сидел и смотрел на море, где далеко на горизонте позолотело небо. Светало.







Я прихожу сюда не впервые, но каждый раз, сидя здесь, на камнях, я пытаюсь прочесть их историю. Она так же неспокойна, как и сегодняшнее море: оно как будто почувствовало, о чем я думаю. Я перевожу взгляд с беспокойной воды на непоколебимые и массивные груды белых камней. Они кажутся обыкновенными глыбинами, но я – то знаю, что все не так просто. Между ними, если приглядеться, можно увидеть верхушки мачт затонувших кораблей, тросы, с помощью которых, когда-то загорелые, просоленные океаном моряки поднимали паруса, однажды, я даже нашел старый судовой журнал, но к сожалению море размыло чернила и я не смог разобрать ничего, кроме даты <…>.
Неужели- подумал я . – неужели так все и кончится? Я еще помню то время, когда по морям ходили величественные парусные корабли, завораживающие, чарующие. До сих пор, закрывая глаза, я слышу скрип мокрых досок, которыми выложена палуба, а ведь скоро никто и не вспомнит о их существовании. Когда это произойдет – уйду и я. Кому нужен бог того, чего нет? Меня называли Дьяволом… Ну и пусть, я – то знаю правду, но кому интересны мертвые знания мертвого бога?




 

По древнему лесу неровным шагом движется небольшая группа существ, сейчас трудно встретить орков, эльфов и гномов довольно мирно путешествующих бок о бок. Ехали они на лошадях, каждая из которых так же отличалась от другой, как и ее хозяин от своего соседа. Солнце было еще по-летнему высоко, его лучам не удавалось пробиться сквозь многовековые кроны могучих деревьев, давно считавшихся полноправными владельцами этой местности. Один из путников- высокий орк (даже по их меркам) с буро-коричневой коже время от времени поглядывал на ехавшего чуть поодаль всадника, закутанного в плотный темный плащ (из под которого почему – то торчал пушистый белый хвост), после чего орк качал головой и начинал буравить грязь под копытами лошади своими неприятными желтыми глазами, и этот ритуал повторялся каждые пару минут.
Лошадь несколько раз оступилась, забрызгав мои сапоги свежей грязью. Многие расы считают, что нам, оркам наплевать на такие мелочи, как грязь на сапогах, но это ошибочное предубеждение. Меня это просто из себя выводит, не то что эльфов! Этих ничем не возьмешь, хотя это может и к лучшему. Нет ничего хуже для орка, чем эльф рядом, а уж недовольный чем-то эльф – так это и вовсе проклятье богов. Как ни странно, хотя мы и провели несколько дней, но до сих пор так и не передрались (пара – другая словесных перебранок не в счет, это скорее стало своеобразным ритуалом). Причем странно не только то, что мы так мирно уживаемся, но и то, что мы даже успели привыкнуть друг к другу настолько, насколько это возможно в отряде профессиональных убийц. От каждого члена отряда требовалась особая подготовка и навыки, поэтому публика подобралась довольно пестрая, кроме орков и эльфов, тут были люди и, как ни странно гномы. Во главе отряда ехал Неонар Берк, несмотря на высокий ранг, одет он был очень просто: доспехи из недорого, но прочного металла, плотно прилегали к торсу, и стягивались по бокам кожными ремнями. Они бы больше подошли бойцу- новобранцу, на них не было ни узоров, ни гравировок, которыми часто были украшены доспехи командиров; темно-зеленый, скорее даже болотного цвета, плащ скреплялся пряжкой в виде круга с крыльями -символа Ирто, бога солнца. Время от времени, Берк теребил ее, а его лицо принимало задумчивое выражение. Иногда, он зарывался пальцами в лошадиную гриву, тогда животина, ободренная неожиданной лаской, выравнивала свой шаг. Чуть поодаль ехало двое мечников: эльф и орк. Эльф слегка покачивался, сидя в седле на белой лошади, с длинной золотистой гривой, она шла, легко переступая через корни огромных древних деревьев. Орк же, ехал на каурой кобылке, бедняжка, придавленная чудовищным весом всадника, с трудом переставляла ноги. Не то чтобы орк был уж огромным, но уж точно превосходил понятия несчастной лошаденки о наездниках. Орки куда уместнее смотрелись бы на чем-нибудь покрупнее, например грифонах или гидрах. Хотя, нет, грифонов и так мало осталось, а гидрам хватит потрясения от гремлинов. Тем, к сожалению, первым пришла идея использовать этих «милых змеек» в качестве транспорта.. За ними ехал Ог'н'рык со свитой, с правой стороны от него, на поллошадиного шага позади был Рук'хадар. Сразу было видно, что господин Советник не привык к подобного рода поездкам. Он елозил в седле и вцепился в поводья так, что аж костяшки побелели. Остальные орки в отряде чувствовали себя не лучше. Они привыкли к жизни в горах, там лошади не пользовались большой популярностью, орки предпочитали передвигаться пешим образом, поэтому их невероятные выносливость и скорость давно стали легендой. Эльфы же чувствовали себя, как рыба в воде, их обучали верховой езде с малых лет, это было так же естественно, как стрельба из лука. Поэтому, они потихоньку посмеивались над неуклюжими орками, однако, их ехидство сходило на нет при виде Ог'н'рыка. Он, казалось, был рожден в седле: гордо выпрямленная спина, властный взгляд красных глаз, сурово сдвинутые брови и ни малейшего признака неудобства или неловкости, он даже не взялся за поводья и направлял коня одними коленями. Замыкали шествие двое гномов и эльф. Остроухий, как и его товарищи, игнорировал гномов, но тех это, кажется, не смущало. У обоих были длинные, до пояса, бороды, а усы вплетались в них толстыми косичками; из-под кустистых бровей поблескивали дерзким непокорным огоньком глаза. Оба гнома несли тяжелые секиры, а у того, что постарше, к древку была привязана цепочка с вырезанным из камня лисом. У молодого (на вид ему было не более 150) волосы были стянуты лентой, что редко можно было встретить у его собратьев, на запястье у него была повязана синяя широкая лента. В целом, мы - самый обычный охранный отряд королевской семьи. Единственное, что мне не понятно- то, зачем Конклаву потребовалось отправлять с нами этого мальчишку. Поговаривают, что он наемник, тогда все становится еще запутанней, что здесь ему нужно? Надеется подзаработать на службе у императора? Да этим продажным отбросам нельзя верить, они предадут, стоит только кому-нибудь пообещать барыш покрупнее. Надо держать его подальше от короля. Да и что с него взять: держится особняком, к отряду даже на ночных привалах не присоединяется, накинул капюшон и носу не кажет...Ай!-
читать дальшеМоя лошадь споткнулась и опустила голову. Я и так с трудом держался в седле, ну не привык я к верховым поездкам а тут это дьявольское создание еще и на ногах не стоит, конечно, я полетел носом в низ и приземлился в луже, из который даже дикий пес побрезгует пить. Ехавшие рядом эльфы засмеялись и даже не подумали помочь. Ну да и больно надо нечисть остроухая! С вами я и потом разберусь. Поднявшись, я начал ловить это копытное исчадие, оно уже давно уцокало вперед и пожевывало редкую травку. Тьфу, пропасть. Спустя добрых 20 минут и бесчетное множество отборной брани на всех известных мне языках, я взгромоздился на эту бестию, ставшую моим проклятием на время похода; остальные воины уже не обращали на меня внимания и я начал искать глазами наемника. Аа, вот он, рядом с командиром, что то говорит, самое странное - коммандор Берк его внимательно слушает.
Мы проехали еще немного, как Берк неожиданно поднял левую руку, приказывая нам остановиться. Коммандор, Ог'н'рык и наемник спешились, и встав в трех направлениях, долго к чему-то прислушивались. Все остальные невольно последовали их примеру, лес наполняли множество звуков: где-то вдали был водопад, до нас доносился шум падующей и пенящейся воды, крик птиц, недовольное уханье разбуженной совы, шум листвы, танцующей с шаловливым ветром, запутавшимся среди веток вековых деревьев. Больше я ничего не слышал, остальные воины тоже непонимающе глядели на своих командиров, даже чуткие эльфы опустили свои луки. Один из орков, кажется его зовут Глерт, нервно теребя амулет в виде круга с двумя скрещенными топорами, подошел к Государю, но так и остановился, не сказав не слова. Вдруг, все трое отпугнули в разные стороны от тех мест, где стояли. На тех местах торчали три стрелы со стальным опереньем. Дальнейшие события развивались слишком стремительно, я услышал странный звук, напоминающий совиный ух, а потом что-то блеснуло, и на Глерта брызнула кровь: под ногами у Берка лежал труп человека, его меч так и остался зажат в мертвых пальцах. Я в очередной раз подивился мастерству коммандора. Это я уже додумывал, отбиваясь от двоих надоедливых асассинов, то что это именно подосланные убийцы в этот момент у меня сомнений не вызывало. Рубка была знатная, походила она скорее на бойню, лязг мечей, который так любят воспевать в балладах, звучал как скрип ножа по стеклу, отвратительный, режущий слух звук, сопровождался громким стоном умирающих, треском ломающихся костей и разрываемых тканей. В последнюю секунду я увернулся от занесенного надо мной топора, он просвистел мимо уха, срезав пару прядей. Я развернулся на задней ноге, таким образом оказавшись чуть за спиной нападавшего, ударил его основанием ладони по позвонку, а когда тот отвлекся, подсел, перенеся вес на другую ногу, и, выпрямляясь, резанул его мечом по корпусу снизу вверх. Асассин, как ни пытался заблокироваться - не успел. Наконец, я уже расправился с очередным соперником и огляделся: на каждого напало по три-четыре асассина,но они либо были неумехи-новички, либо им просто не повезло: почти все были мертвы, остальных же добивали милосердные эльфы (не намахались видать еще). К счастью, среди нашего отряда потерь не было, были мелкие порезы, синяки, ссадины, но ни одной мало-мальски серьезной раны. Коммандор, Государь и, к сожалению, колдун были такими же бодрыми и спокойными, как и в начале. Казалось, ни усталость, уже затянувшая в свои сети воинов, ни адреналин, разлившийся по крови, не способны смутить их разум.
- Государь, нам следует свернуть с главной дороги, это может быть только начало. - сказал колдун, даже не глядя на Ог'н'рыка: он чуть прищурил глаза, внимательно всматриваясь в чащу деревьев.
-Это, конечно, верно. Но мы с лошадьми сквозь чащу не проберемся.
-Это и не требуется. - протянул Берк.- Я слышал на месте этого леса, в древности, были поселения гремлинов, возможно, мы сможем найти какие-нибудь тропы, по которым можно проехать.
-Прошло уже несколько тысяч лет, с тех пор как мы поселились в этих землях, и никто так и ничего не нашел. Разве можно в одночасье сделать то, чего не смогли веками?- в его голосе слышались нотки недоверия.
Никто ему не ответил, люди копошились, успокаивая лошадей и время от времени перекидываясь парой фраз, чтобы разрядить повисшее в воздухе напряжение.
-Борода Крора*, я сражался бок о бок с эльфом! Да простит меня моя секира!- вопил старший гном, отчищая свое оружие от крови.
-Что твоя секира, железяка не перестанет быть железякой. - начал было эльф, но его немедленно прервал донельзя оскорбленный гном.
-Просто железяка! -разбухал он.- Просто железяка, я прокажу тебе просто железяку! Да я порубил ей больше нечисти, чем ты воспел в своих песнях...-гном буквально захлебывался негодованием, ему явно было что сказать, да и эльф бы в долгу не остался. Он потрясал несколькими стрелами, и что-то доказывал гному, тыкая пальцем то на оперенье, то на секиру. Оба спорщика так увлеклись, что и не заметили, как перешли на свои родные языки: гном на гномий Диальг, а эльф, на эльфийский Элотир. В конечном итоге оба были удовлетворены результатом спора: каждый высказал все, что думал и, не поняв ни слова из монолога соперника, остался при своем мнении.
Все, кто наблюдал за этим "спором" буквально задыхались от смеха, один из эльфов даже не заметил, что поддерживает валящегося с ног от безудержного хохота орка, а тот благодарно завывает в ответ. Даже суровый Ог'н'рык ухмыльнулся.
-Они просто не там искали.- Наконец подал голос Салли.
-Что ты хочешь этим сказать? Эрессарх лишь молча указал куда-то вглубь леса.
-Мы пройдем там. - Ог'н'рык смотрел на Салли, будто оценивая, сошел ли он с ума сейчас или изначально только прикидывался нормальным. Берк же, тоном не требующим возражений приказал:
-Объяснись,- и вспомнив, что колдун не находится в его подчинении, добавил. -пожалуйста.
-Все очень просто. Даже один человек не исчезает бесследно, чего уж говорить о целом поселении. У каждой вещи есть своя аура, у каждого живого существа помимо ауры, есть еще и энергия, ее иногда ошибочно называют душой. Все это оставляет свой отпечаток, даже после смерти или уничтожения физического объекта, которому они принадлежали.- Салли проигнорировал фамильярное обращение Берка.
-И ты можешь его найти?- Ог'н'рык внимательно следил за реакцией Салли.
-Его не надо искать, можно только увидеть или почувствовать.
-Увидеть?- не понял Берк, что ж, он был воином, а не колдуном, он и понятия не имел о существовании чего-то подобного до этого момента. Однако, Эрессарх и не думал ничего объяснять.
-Нам следует остановиться здесь на пару часов. И людям, и животным надо отдохнуть, дорога предстоит тяжелая. - это была его последняя фраза за сегодняшний вечер. Колдун выжидающе смотрел на Ог'н'рыка: решение зависело только от него. Обдумав все, тот кивнул и велел Берку руководить организацией привала. Король бросил еще один взгляд на колдуна, как бы говоря, что будет следить за ним.
-Развести костер, следить за высотой пламени.
Трое в караул, остальные отдыхать. Реллор, раздать паек, не забудь про лошадей!
-Слушаюсь коммандор!- откликнулся орк в тяжелых доспехах, и, заткнув в сапог нож, поспешил исполнить приказ. Меньше, чем через час, воины уже сидели у теплого костра, начищали оружие, пили горячий чай из лесных трав и рассказывали истории, хвалясь своими подвигами и сражениями, из которых рассказчик всегда выходил победителем, и посмеиваясь над врагами.
-Правда-правда! - убеждал слушателей орк, разлегшийся на еловых ветвях, накиданных вокруг костра, и набивая трубку табаком. - Этот гремлин даже не понял, что произошло, когда я его гидру убил. Он стоял и хлопал своими глазищами, а под ногами извивалась эта...- время от времени ему приходилось прерываться, чтобы насмеяться и он забывал, что рассказывал, поэтому его байки становились все абсурднее.- ну я и говорю этому троллю...
-так ведь ты говорил, что это был гремлин.- подсказал какой-то внимательный слушатель-проклятие хорошего рассказчика.
-Ну да, и гремлин был, и тролль был... Все были!- и продолжал рассказывать как ни в чем ни бывало.
На секунду отвлекшись, я заметил, что колдуна в лагере не было, ну да и нечисть с ним. Через пару минут я и думать забыл о каком-то там колдунишке: Корррад начал новую байку.

(*1ый правитель гномов)

Раздался шум от закрываемой тяжелой каменной дери. 4 несчастных испуганных существ спускалось во мрак склепа, вокруг царил полумрак, разбавляемый лишь слабым светом факелов. В зловещей тишине стук босых ног по каменным ступенькам звучал угрожающе; притаившиеся в тени стен вампиры, не отрываясь, смотрели на спускавшихся, а с их губ не сходила странная ухмылка, больше напоминавшая звериный оскал.
Теперь обратимся к заключенным. Двое из них были людьми: мужчина и женщина, оба с отросшими, спутавшимися волосам, но обоих была форма воинов северного гарнизона, охранявшего дорогу в Лес. Двое других были гном и гоблин.
-Обманул, зараза! – подумала вампирша.
-Этих двоих лучше сразу убрать, чтоб не портили аппетит. – перехватил ее мысль напарник.
Люди вышли на середину склепа и настороженно оглядывались по сторонам, а гном и гоблин топтались где-то у лестницы. Ни один из них не понял, что произошло, но и гном, и гоблин свалились, как подкошенные: у обоих было перерезано горло. Оба вампира с нескрываемой радостью наблюдали, как дернулись люди, рука мужчины инстинктивно потянулась к поясу, туда, где должен был быть меч. Женщина же, видимо была лучнице, так как рассеяно шарила по плечу в поисках лука. -Давай припугнем их. –послал вампир мысль напарнице. – Так их кровь будет вкуснее.
Его напарница хищно ухмыльнулась и скрылась в тени стены, больше не нужно было слов, они так давно работали вместе, что чувствовали желания друг друга. Рухнула урна, стоявшая справа от двери, за ней следующая. -Кто здесь? – обратился мужчина к тени склепа, но ответом ему послужил скрип отодвинувшейся крышки саркофага.
Женщина, стоявшая рядом с ним, отскочила. И вовремя, из гроба высунулась рука скелета, щелкнула костями и плюхнулась обратно. При взгляде на разозленные и недоумевающие лица людей, вампир хмыкнул, его смех отразился эхом от стен и заполнил склеп, звучало это по меньшей мере угрожающе. Люди были перепуганы, они привыкли сталкиваться с нечистью и опасностью лицом к лицу, но здесь, в склепе, безоружные и не видящие врага, они чувствовали себя очень неуверенно. Мужчине показалось, что он почувствовал дуновение ветерка. Медленно, боясь спугнуть это ощущение, он повернулся и первым, что он увидел были клыки улыбающейся вампиршы. Крик замер у него в горле, от испуга перехватило дыхание. Вот оно, это древнее создание – вампир! А считали, что их раса вымерла, но сейчас, он своими собственными глазами смотрит на то существо, которыми пугают непослушных детей в деревне. Девушка тоже, как зачарованная смотрела на вампиршу, но тут чьи-то ледяные пальцы сомкнулись на ее шее, она скосила глаза. Вампир! И вот тут ей стало по-настоящему страшно, первый шок от встречи со сказкой прошел и уступил место обычному человеческому чувству – страху. Он как скользкая змея скользил по ее жилам, закручивался кольцами вокруг ее желудка, легких, сердца… Мужчина чувствовал себя не лучше, его и без того бледная кожа, казалось, посерела, и зрачки напоминали два огромных немигающих блюдца. Они не хотели умирать, но понимали, что эти бледные, инфернальные создания с фосфорицирующими глазами не оставят их в живых, что их смерть не будет такой легкой, как у гнома с гоблином. Люди, как завороженные, смотрели на то, как наливаются кровью глаза вампиров, а вместе с тем закипает адреналин в их крови. Они молча наблюдали, как белые клыки, казавшиеся еще ужасней в тусклом свете факелов, приближаются к шее.
Первое, что они почувствовали, было прикосновение холодных клыков к пульсирующей на шее синей жилке. Белое острие легко проткнуло токую человеческую кожу, по телу людей как будто прошел разряд молнии, сердце бешено колотилось, кровь стучала в ушах, она с нечеловеческой скоростью циркулировала в разгоряченном теле, так резко контрастировавшем с холодными пальцами на шее. Вампиры пили жадно, стараясь не пролить ни капли драгоценной крови. Все: вкус, запах и тепло человеческой крови кружило им голову, опьяняло. Их состояние напоминало состояние человека, одурманенного опиумом. Перед глазами мелькали неясные образы, вампиров наполняла мощная, по-настоящему жива энергия, а чувство теплых трепыхающихся тел дарило ощущение власти, безраздельного контроля. Но вот уже мертвые тела престали вздрагивать, проводя нервный импульс, и вампиры с сожалением окончили трапезу и оставили хладные трупы. Они стояли посреди склепа, с кончиков их клыков капала кровь, а у их ног лежали два обескровленных человеческих тела. Они пытались перевести дыхание, дышать до сих пор было тяжело, слишком свежы были воспоминания, слишком быстро бились мертвые сердца, разбуженные сладкой кровью, а жажда начала мучить с новой силой, им хотелось еще крови.